Поэтический язык Мандельштама — гармонии, звуки и образы. Как и о чём писал поэт? Разбираемся в статье.
Время чтения: 5 минут.
Литературные и культурные ассоциации
Есть мнение, что читать Мандельштама парадоксально сложно. Парадоксально, так как он использует чистый и понятный язык — без нагромождений, штампов и лишних слов. И одновременно сложно, потому что поэт пишет на языке культуры: с невероятным количеством отсылок на литературу, музыку, архитектуру и историю.
Причём Мандельштам не просто вписывает в текст знания, но и создаёт с помощью них метафоры. Например, в стихотворении «Равноденствие» о неспешности самого длинного дня года он упоминает цезуру в тоническом стихосложении и Гомера. Цезура — это небольшие паузы, которые мы делаем при чтении таких стихотворений. А Гомер считается создателем тонического стиха. Получается, что, по Мандельштаму, время — это текст Гомера, а равноденствие — цезура в нём. Когда всё как бы останавливается, затихает, тянется.
Кроме этого, само «Равноденствие», начинающееся со слов «Есть иволги в лесах, и гласных долгота…» отсылает к «Есть в осени первоначальной» Тютчева. С ним Мандельштам также связан благоговейным и мистическим отношением к тишине: он написал свой ответ на стихотворение Silentium! (с лат. «тишина»).
Недосказанность и многозначность
У Мандельштема было собственное определение слова, которое он дал в эссе «Разговор о Данте». «Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку» — писал он.
В творчестве поэта эта философия отразилась в сложности текстов — вместо того, чтобы конкретизировать значение слова, он как бы связывал между собой всевозможные образы. Эта тенденция была присуща всему искусству начала 20 века, но в поэзии авангардистов проявлялась наиболее отчётливо.
Так, рассуждая о судьбе России в стихотворении «Заснула чернь. Зияет площадь аркой»? Мандельштам упоминает Арлекина и Александра. По мнению литературоведов, Арлекином может быть и Павел I из-за внешней схожести и Александр I, по мнению Пушкина. А Александром может быть как Александр I, так и Александр II. У Мандельштама все эти варианты не только не противоречат друг другу, а даже существуют одновременно — как закономерность в историческом процессе.
Благозвучие и звукопись
Звук в лирике Мандельштама — и яркий образ, и художественное средство. «Звуковые» описания встречаются у него очень часто. В самом первом сборнике «Камень» это применимо почти к каждому стихотворению: «грома, которым церковь говорит», «смеющийся хрусталь», «восторженная тишь», «удар с ударами встречается», «трепетание стрекоз», «душа так певуча» и многое другое.
Смотрите курс-саммари «Русская поэзия», чтобы подробнее разобраться в образах и приёмах, которыми пользовались разные поэты от Пушкина до Бродского. А специально для читателей журнала открываем бесплатный доступ ко всем курсам по промокоду BLOG7. Он действует до 10 июля при регистрации в приложении и на сайте.
В сборнике есть и стихи, напрямую отсылающие к музыке: «Бах», «Ода Бетховену». Звук буквально является его началом — это первое слово первого стихотворения «Звук осторожный и глухой». Это неслучайно: именно он, с точки зрения Мандельштама, рождает слово.
Звучи влияет и на структуру поэзии Мандельштама. Он уделял особое внимание метрике, певучести текста. Часто использовал звуковые повторы — сонорные аллитерации (повтор таких согласных, как «л» или «н»), повторы шипящих и свистящих звуков. А достигал определённого ритма он с помощью инверсии — нарушения порядка слов.
Но всё это было тесно связано со смысловой частью, поэтому стихотворения не создавали впечатления громоздкости или избыточности. Они получались гармоничными — читая их, мы удивляемся складности и не осознаём всех этих сложных нюансов.
Архитектура
В поэзии Мандельштама много стихотворений об архитектуре («Айя-София», «Адмиралтейство», «Notre Dame») и архитектурных образов. Это искусство проявляется и в качестве необычной метафоры, и как тема, и как особое пространство для устройства речи. Поэтому архитектурой у Мандельштама пронизано практически всё: чувства («готический приют», «нежилого сердца дом»), события («разрушенный храм — погубленное чудо») и даже природа («природа — тот же Рим и отразилась в нём», «стрельчатый бор»).
Язык архитектуры предметный и осязаемый, ведь читатель легко может представить себе стрелы готических соборов и купола византийских храмов. Им Мандельштам объясняет абстрактное: рассуждает о жизни, смерти, личности, времени, судьбе.
Об архитектурности как принципе акмеизма он рассказал в статье «Утро акмеизма». Акмеизм как бы противопоставлял себя символизму, поэты которого писали об эфемерном и несбыточном. Акмеизм же стремился быть материальным и предметным — чтобы через конкретные образы описать образы эфемерные.
Давно хотели послушать наши курсы-саммари? Специально для читателей журнала открываем бесплатный доступ ко всем курсам по промокоду BLOG7. Он действует до 10 июля при регистрации нового пользователя в приложении и на сайте.
Коротко рассказываем про главные литературные мистификации разных веков в нашем материале:
Главные литературные мистификации
Чехов — мастер точных и ярких описаний, которые врезаются в память. Рассказываем подробнее о его творчестве в видео нашего проекта:
