«Фиеста» («И восходит солнце») — знаковый роман Эрнеста Хемингуэя о послевоенном «потерянном поколении». О чем писал автор и почему Джейкоб Барнс выглядит настолько обреченным? Разбираемся в статье.
Время чтения: 5 минут.
Время чтения: 5 минут.
О чем роман?
«И восходит солнце» — роман, принесший Хемингуэю славу. Роман во многом автобиографичен. Джейкоб Барнс, главный герой, был тяжело ранен во время Первой мировой войны. Теперь он живет с друзьями в Париже, выпивает каждый день и ухлестывает за женщинами, хотя влюблен только в одну — Эшли Бретт. Она отвечает Барнсу взаимностью, но из-за его ранений ему диагностировано бесплодие, поэтому роман Джейкоба и Бретт исключительно платонический.
Компания друзей отправляется в Испанию на карнавал и традиционный бой быков — корриду. Там Барнс знакомится с молодым матадором Педро Ромеро, в которого влюбляется Эшли. К тому моменту в девушку влюблены уже трое мужчин, включая Барнса и жениха Бретт — Майкла Кемпбелла, с котором она и приехала в Испанию. Компания разъезжается, Эшли остается с Ромеро, но вскоре просит Барнса забрать ее. Матадор бросил девушку прямо в отеле. Теперь она намерена вернуться к своему жениху.
Телеграфный стиль
Литературный стиль Хемингуэя на первый взгляд выглядит антилитературным. Между его предложениями и целыми блоками текста отсутствует причинно-следственная связь и тематическое единство. Хемингуэй пишет отрывистыми и короткими фразами, из-за чего его стиль называют телеграфным. Автор отдает предпочтение глаголам движения и почти не использует глаголы состояния, поэтому в его романах нет внутренних монологов или описания чувств героев.
Однако связь, разумеется, есть, просто фрагментарная и несистематичная. Так Хемингуэй подчеркивает абсурдность мира — когда вокруг творится сюр, трудно это описать внятно и последовательно. К тому же, он руководствуется принципом айсберга: реплики его героев — лишь намеки, а не четко артикулированные намерения. Классический пример — последний диалог Барнса и Бретт:
«— Закажем две бутылки, — сказал я. Вино подали. Я отлил немного в свой стакан, потом налил Брет, потом наполнил свой стакан. Мы чокнулись.
— Будь здоров! — сказала Бретт. Я осушил свой стакан и еще раз наполнил его. Брет дотронулась до моего локтя.
— Не напивайся, Джейк, — сказала она. — Не из-за чего.
— Почем ты знаешь?
— Не надо, — сказала она. — Все будет хорошо.
— Я вовсе не напиваюсь, — сказал я. — Я просто попиваю винцо. Я люблю выпить винца.
— Не напивайся, — сказала она. — Не напивайся, Джейк.
— Хочешь покататься? — спросил я. — Хочешь покататься по городу?
— Правильно, — сказала Бретт. — Я еще не видела Мадрида. Надо посмотреть Мадрид.
— Я только допью, — сказал я».
Коррида, стоицизм и карнавал
Хемингуэй — певец брутальности и классической мужественности. Его герои оказываются втянуты в войну, из-за чего страдают и находят утешение в алкоголе, но парадоксальным образом продолжают жить. Дело в том, что, пережив опыт войны, они смотрят на мир без защитных культурных фильтров: когда ты видел убийства и убивал сам, мгновенно понимаешь, что люди — все те же звери. Мир, в котором так дорожат социальными связями и знакомствами, абсурден, ведь один выстрел разрушит даже самую крепкую дружбу.
Герои Хемингуэя не носят «розовые очки». Они не предаются рефлексии и не ищут смысл жизни, потому что в мире после войны смысла в целом нет. И их храбрость и заключается в осознании этого факта и способности жить дальше. Как и Хемингуэй, они предаются мужским развлечениям: рыбалке и корриде. Рыбалка — не просто хобби, а ритуал, примиряющий человека со стихией, даже если и ценой собственной жизни («Старик и море»). Коррида — привычный формат взаимоотношений для бывших военных, где одна секунда промедления может стоить человеку жизни.
Образцом мужественности в романе, конечно, является матадор Педро Ромеро. Но черты хемигуэевского идеала есть и в Джейкобе Барнсе.
Так что с Барнсом?
Барнс — «потерянное поколение», тот самый мужчина, смотрящий на мир без фильтров. Единственный способ примирения с реальностью — алкоголь. Персонажи «Фиесты» практически никогда не появляются перед читателем трезвыми. Бесплодие Барнса и его физическая неспособность вступить в близость с женщиной — символ бесплодия всего поколения. Поколения, искалеченного войной, утратившего прежние смыслы жизни и не способного породить новые.
Барнс, как и почти все герои, вырван из биографии. Читатель не знает, где он учился и что делал до войны — это и не важно. Важно одно: Барнс — журналист. Не писатель, как его приятель Роберт Кон, не человек, придумывающий свою реальность, а тот, кто беспристрастно смотрит на объективный мир. Отсюда еще один подтекст в его последнем разговоре с Бретт: не будь у Барнса ранения, смог бы он быть счастлив с ней? Способен ли он быть счастливым в принципе?
Вы на парах как Джейкоб Барнс — не видите в них смысла и улетаете в собственные размышления? Тогда прогуливайте их с чистой совестью и появляйтесь только на экзаменах — их вы точно сдадите с саммари «Мировые войны: как и за что сражались миллионы людей». А по промокоду BLOG30 вы получите бесплатный доступ ко всем саммари на месяц.
